***

В ночь, когда болело небо

Тихо всхлипывали звезды

Нервно хлопали глазами

И пугались криков птиц.

В ночь, когда болело небо

Было все настолько просто,

Что катились слезы сами

С тяжелеющих ресниц.

Стаями слетались листья

И садились в темных лужах

Съеживаясь, как пепел

С безразличием в душе.

Даже ветер в небе чистом

Был совсем уже простужен

Он хотел лететь, похоже,

Что не знал куда уже.

А когда настало утро,

И с опухшими глазами

От бессонниц бесконечных

Солнце к нам пришло опять.

Поступив довольно мудро,

Я ушел не оглянувшись,

Но, не знав, что время лечит.

Здесь меня не станут ждать.

***

Зацепилось за макушки сосен

И на спину опрокинулась зима

И гуляет Саша Пушкин, осень

Будет лишь через полгода, а пока ...

Кудри теплые ветер треплет,

И шампанское в бокалы льет корнет.

И ничего на белом свете

Кроме глаз Ее прозрачных больше нет.

А Она кружилась в вальсе словно

Полуночная февральская метель.

А жизнь была поделена условно

На черно-белые тона и на пастель.

И все изящные манеры

Позабыв в порыве страсти насовсем.

А годы с запахом цветущей вербы,

Но, Боже мой, всего каких-то тридцать семь.

А вино в бокале все искрилось

И сливалось с поцелуем на губах.

В этот год весна так долго длилась

И плутала в старых тополях.

И в одно сплетались дни и ночи,

Как сплетаются безумные тела.

И никто из них уже не хочет,

И не может ощутить прихода сентября.

И горели свечи в канделябрах,

Тихо капал воск на белые листы.

А они его глотали жадно,

Ждали новых строчек, но пусты

Оставались, их уже уносит

Белый ветер с одинокого стола.

А просто это наступила осень,

Но не наступит новая весна.

***

Она с детства привыкла верить в людей

И никогда не держала в доме ключей.

Просто двери не имели запора.

И вела от порога тропа за ручей

Через кладбище фей и царство вечных теней,

В мертвый город.

И когда просыпалась она по утрам,

На плечах ее еще ветры дремали.

И, клянусь, что красивей не встретится вам

Этой девушки с библейскими глазами.

Но только вышли все сроки, а рыцаря нет.

Зарастает тропа, и теряют свой цвет

Те глаза, что прекрасней не встретишь и в снах.

Но однажды явился какой-то чудак

И остался с ней жить, но все было не так,

Как себе рисовала она в мечтах.

И ручей с той поры покрывает туман,

И деревья окутались вечными снами.

И, клянусь, что грустнее не встретится вам

Этой женщины с библейскими глазами.

И из мертвого города ветер подул,

Испугался чудак, и в ручье утонул.

И осталась она одна навсегда, как богиня.

И сквозь пальцы безудержно время текло.

Где любовь не живет, обычно селится зло

Вперемежку со страхом и с видимостью гордыни.

А она все молилась восточным ветрам,

Да только с севера ветры седины трепали.

И, клянусь, что глупее не встретится вам

Той старухи с библейскими глазами.

И даже больше не пялится в окна рассвет,

Заколочены окна большими досками.

И, клянусь, что на свете уже больше нет

Никого с библейскими глазами.

***

Зеленые листья упали на лед

И от удара заложило уши.

Как странно, что солнце уже не взойдет

Над этим клочком зацелованной суши.

Последние листья – зеленая кровь.

Спешите! Поймайте! Не дайте! Успейте!

Как странно, пред тем, как погибнуть любовь

Дает нам поверить в отсутствии смерти.

Как странно, безумная пропасть небес,

Хватая за горло и души калеча

Тому, кто хоть раз отдавал себя весь

Дает безвозмездное право на вечность.

***

Снег идет такой же белый, а впрочем…

Изменились в жизни все постоянства.

Полюбил я беспросветные ночи

Все от глаз твоих, бездонного царства.

Убаюканное солнце снегами,

Разве это не печально-прекрасно.

Упорхнет за горизонт, и над нами

Обернется на пороге у счастья.

Я согрею твои нежные руки,

И закутаю тебя в одеяло.

Расскажу тебе, как я жил в разлуке,

Как до боли мне тебя не хватало.

Ты меня простишь, обнимешь за плечи.

И к губам моим коснешься губами.

И опустится с небес дивный вечер,

И окутает всю землю снегами.

***

Деревья. Сумерки. Сентябрь.

И небо серое и злое.

И кажется все это зря.

И нужно что-нибудь другое.

И даже этот листопад

На фоне плачущей природы

Не завораживает взгляд,

А тихо в темных лужах тонет.

А на столе остывший чай,

И тихо-тихо, как в тумане

Ко мне идет моя печаль,

И нежно обнимает сзади.

И говорит со мной всю ночь,

Она же про меня все знает.

А утром желтою листвой

Мои сомнения покрывает.

И где-то рядом, за чертой,

Разыгрывая беспечность

Лицо, прикрывши пустотой

Слепой старухой бродит вечность.

***

О, Август!

Золото дрожащих капель

С ресниц природы…

Взмах руки.

Багряно парусный корабль

Вниз по течению реки.

В набитых трюмах он уносит

Зеленый локон летних дней.

И вот уже навстречу осень

Преграды строит из дождей.

И некуда сбежать от грусти,

От ощущения ее …

Едва знакомая душа

К себе с таким предлогом вряд ли пустит

Всегда у каждого свое. А жаль.

И если присмотреться

На цыпочках подавшись вверх,

Осенний лист похож на сердце,

В которое прокралась смерть.

О, Август!

Плавное дыхание неба

Собьется в кашель злых дождей.

И вот остывшие тела листвы

Тихонько тронет снегом зима…

Круговорот вещей …

Зачем?..

***

Чистая вода, да горбушка хлеба.

Звон колоколов, золотые сны.

Запылал закат, окровавил небо…

Через много дней я пришел с войны.

Я влетел в свой дом чуть заметным ветром,

Не нарушив сон спящей тишины.

Яркие тона пересыпал пеплом…

Через много дней я пришел с войны.

Память сжалась в ком и забилась в угол,

А из-под завес черной пустоты

Скалит зубы смерть, не могла подумать…

Через много дней я пришел с войны.

Смотрят сквозь меня пустотой и болью

Выплаканных глаз черные круги.

Мама, ты прости – в трауре застолье…

Через много дней я пришел с войны.

Слышишь, я вернусь с журавлиным клином,

С талою водой, с зеленью листвы.

Мама, я ушел, что б над этим миром

Больше никогда не было войны.

Чистая вода, да горбушка хлеба.

Звон колоколов, песни соловья.

Посмотри наверх, ночью в звездах неба.

Мама, ты вглядись, где-то там и я.

***

А я навинчивал на шею шарф махровый

И уходил гулять по городу один.

Бог весть откуда на дороге лист кленовый

Среди зимы, и я завел беседу с ним.

Такой зеленый средь сугробов и ненастья,

В моих руках такой веселый гражданин.

От лета оторвавшийся кусочек счастья,

Он пахнет детством дальним и родным.

Он мне поведал в бессловесном монологе

Про то, что странствует по свету много дней.

И, нарушая все законы у природы,

Уводит в детство всех взрослеющих людей.

Он мне рассказывал стихи, я молча слушал.

Он песни пел, и я тихонько подпевал.

Он замки времени не надолго разрушил.

И я в своем беспечном детстве побывал.

Я увидел себя веселым карапузом,

Свой старый дом и одноглазого кота.

Когда и дни, и мысли не были обузой –

Да это точно было именно тогда.

Листом кленовым надо мной кружилась память,

Так не сказав и не поведав обо всем.

И где-то рядом бродит детство с нами.

И иногда приходит к нам зеленым маленьким письмом.

***

Забилась в конвульсиях ночь,

Хватая худыми губами куски темноты.

Она иссякает, никто ей не сможет помочь.

Ползет ощущение дня

Извиваясь змеей из останков разбитого

Вдребезги храма Святой Тишины.

Закашлялся кровью рассвет на востоке

И выплюнул солнце в положенный час.

Бегут облака и слагаются в строки,

Выводят небесную летопись. Глаз.

Глаз безумного солнца все выше и выше,

И вот уже больше не видно теней.

И ветер затих, он почти что не слышен…

А сколько осталось еще таких дней.

***

Пыль дорог.

Святой Антоний перепутал в небе звезды.

Словно сок в пылу погони кровь,

Пока еще не поздно,

Но в предчувствии агоний

Бьется ночь – святая птица.

В шуме бешеных мелодий

Звезды, бледные как лица

У чахоточных бродяжек,

Что заполнили столицы,

Как и все, и все продажных

С вечной жаждой забыться.

Нас здесь нет. Да, я все понял,

Закричал, но было поздно.

Ночь ушла. Святой Антоний

Перепутал в небе звезды.

***

Что случилось?

Через месяц холода.

Листья вянут,

Вот такая, брат, беда.

Мутят небо заунывные дожди,

Быль и небыль в этих каплях мы нашли.

Солнце в осень.

На закате летний день.

И не спросит,

Как начнет кидать метель

Хлопья снега, заметет, и не найдешь

Быль и небыль, быль и небыль, правду – ложь.

Воет ветер.

Подошла его пора.

Гонит пепел

Догоревшего костра.

Сходят с неба и приходят к людям сны.

Быль и небыль за пол года до весны.

За пол жизни до весны.

***

Не спится чего-то… За стенкой гуляет сосед

(Внучек народился, три триста, назвали Володей).

И сыпет луна в мои окна мерцающий свет,

И тополь-старик заскрипел, закряхтел к непогоде.

Поди разбери от чего навалилась тоска

И перевернула, и вытрясла наземь всю душу.

Сегодня я видел, как тихо желтела листва,

А завтра увижу, те листья разбросаны в лужах.

Такими ночами жалеешь, что бросил курить.

И чаю заваришь по крепче и высшего сорта.

Сегодня со звездами целую ночь говорить,

И тополь расплачется мне в приглушенных аккордах.

Ну вот и соседи затихли… Встревоженный стриж

(Замерз, бедолага. К утру уже ночь. Холодает.)

Расправил крыла, а за стенкой заплакал малыш.

Наверно приснилось ему, как листва облетает.

***

Нарисованным утром я выйду во двор.

В нарисованной мгле я увижу прохожих.

В нарисованных взглядах печаль и укор.

Неужели и я нарисованный тоже.

Попаду под большой нарисованный дождь

Без зонта и плаща (Здесь ошибся художник).

И ссутулит мне плечи холодная дрожь,

И застудит мне ноги сырой подорожник.

Где ты, глупый художник?

Я брожу вдоль больших нарисованных стен,

И гляжу в небеса, но не вижу я света.

Я хочу разорвать нарисованный плен,

Я добраться хочу до разгадки, ответа.

Где ты, глупый художник, ты мне покажись,

Где ты шляешься с серой палитрой по свету.

Раз, тому что ты сделал, название жизнь,

Не ищите меня на картине, меня больше нету.

***

Вот уже валюту-зелень лето

Да на золото меняет.

Осень в три дорого сыплет чистым светом,

Да все равно не прогадает.

Все окупится, и будут

Листья-красные червонцы

Вспоминать о летнем солнце,

И бросаться в ноги к людям.

Я до одури кричал, но кому какое дело,

Что за мной вослед летело моя прошлая печаль.

Вот бы снова все начать, лист исписанный зачеркать.

Так какого ж это черта все печаль, печаль.

И тихонечко подкралась

Осень с серыми глазами.

И лицо у неба смялось

И жутко кажется усталым.

И с утра до поздней ночи

На простуженных деревьях

Только ветер злой хохочет,

Да вороны чистят перья.

Я от осени бежал, думал все еще не поздно,

И надеялся серьезно, что найду то, что искал.

И в конце концов когда, я решил, что снова лето

Мне в лицо швырнуло снегом подоспевшая зима.

Ну вот и все. Валюту-зелень лето

Разменяло, разбросало.

И до весны тихонько притаилось где-то,

То извечное начало.

Окупилось все с лихвою,

И невесть куда умчалось,

Лишь одна печаль осталась

С ней зима да мы с тобою.

Но началом всех начал, затаив свое дыхание,

Где-то бродит между нами и роняет невзначай

Слезы теплые весна. Скоро будет все как прежде

И опять придет надежда, пробудившись ото сна.

***

А ты была, как одноразовый стаканчик…

Все жадно пили из тебя, но лишь по разу.

Она любила говорить – ах, милый мальчик,

Зачем по области распространять заразу.

Но все равно они не понимали,

Метались, плакали, сводили с жизнью счеты.

И каплями на дно ее стекали,

В нелепом проходя круговороте.

Как не крути, у одноразовой посуды

Отсутствие души практически бездонно.

Но к краю подноси стаканы губы,

Мужская половина очень склонна.

***

А у асфальта тоже есть глаза – лужи.

И звезды в них, как образа – хуже.

Я утонул бы пьяный в них – только,

Я утонул в глазах твоих – горько.

***

В старом городе моем в мае снег идет,

Осерчала мать-природа, только вот на что.

Половина населения все чего-то ждет,

А вторая половина потихоньку пьет.

Да как не пить, когда всей-то радости

Дом, работа, да с устатку выпить для бодрости.

Да раз в пол года получить денег малости,

Остается только пить, отбросив условности.

А как вековые тополя зелень выбросят,

Да первым теплым дождем весенним умоются,

С юга птицы прилетят, да все выспросят,

Сердце вроде как-то и успокоится.

Да что ответить им, вроде жив пока.

Хлеб да водка, вот до весны-то и дожили.

Да от погоды-то такой тоже радость не велика,

Да хоть вы то прилетели, тишину растревожили.

Да как над Вяткою-рекой солнце катится,

Да смеется над нами без зла не путевыми.

Ведь ему там наверху, что за разница,

Лишь бы всем тепла хватило в том городе.

Тополиный пух летит, да во все стороны,

Как друзей моих, кого куда жизнь раскинула.

И будет город вслед махать ветвями голыми,

И возвращения снова ждать ночами зимними.

А как запахнет в моем городе осенью,

Да безудержно заплачет дождями небушко.

Вот тогда другая половина запьет без просыху,

Пополам печаль-тоска, да водка с хлебушком

***

Я попробую заснуть, не получится,

За окном такая ночь и апрель.

И до самого утра буду мучаться,

Да только так и не дожду звонка в дверь.

И заплачет в полночь небо помятое,

На стекле дожем твой набросает портрет.

А запойный дворник утром выйдет с лопатою,

Оглядится. Батюшки, снега-то нет.

Он, сердечный, побежит по этому поводу

(За углом соседним есть в торце магазин.)

И в след за ним пойдет весна по нашему городу,

И напьется солнца и вина вместе с ним.

А под вечер выпал снег, это надо же,

Я все ждал, что ты придешь с ним ко мне.

И, конечно же, дождался, но тогда уже

Это было, к сожалению, просто во сне.

Побежит вода по узеньким дворикам,

Меж домов куда-то прочь зазвенит.

Эх, пойти напиться разве что с дворником,

Да о весне об этой все его расспросить.

И проснутся утором от птичьего говора,

Да посмотреть, куда они полетят.

Все бы было хорошо, даже здорово,

Вот только жалко, что со мной нет тебя.