Отпечаток своего собственного времени навсегда – в каждом из нас. Иногда я им, нынешним, завидую: ноутбуки, планшеты, айпады, цифровые фотоаппараты. Ну, да, все это есть и у меня сегодняшней, но увы - не тогдашней. А какое разнообразие тряпок, косметики. У нас такого выбора не было и в помине. Но до определенного момента мы даже не задумывались, как выглядим, что на нас надето, какая на ногах обувь. Желание «выглядеть» появилось после выпускного в восьмом классе, на котором мы вальсировали в светлых платьицах, сшитых из какой-то очень простенькой ткани. Кстати, ткань мы покупали вместе с подругой Таней Т. (Татариновой), а шила нам наряды ее мама - тетя Женя.

Итак, девятый класс. Именно тогда я почувствовала себя старшеклассницей. Нам отдали самый большой кабинет в школе, потому что сесть за парты оказалось слишком много желающих, закончивших восьмилетки в Затоне и в четвертой школе. Затонцев мы рассматривали придирчиво и с особым любопытством: 6 парней и три девушки. Одна – просто красавица. Села сзади через парту от меня. Знакомиться и сближаться с новичками никто из «старожилов» не спешил. Вдобавок и классная у нас новая – Клавдия Георгиевна Кардакова - стройная, черноволосая, в неизменном красном платье, прозванная за любовь к этому яркому цвету «пожарной машиной». Но мы ее никогда даже между собой так не называли – не прижилось прозвище. Для нас она стала «Клашей» - самой лучшей в мире классной, хотя пробыла в этом звании всего год. И сколько же всего в нашей школьной жизни случилось самого интересного, волнующего, удивительного именно в этот совсем короткий период, что хватило бы на 10 лет вперед!

Директором школы на тот момент назначили Валентину Кузьминичну Самоделкину, преподававшую у нас английский. Строгая, педантичная, успешная, красивая женщина. И большая модница. Как потом оказалась, она весьма придирчиво отслеживала, как одеваются на школьные вечера старшеклассницы. А мы от директрисы в этом плане не отставали, и возможностей у нас было куда больше. Все потому, что постоянно менялись друг с другом нарядами. Всех нас вместе взятых она, естественно, запомнить не могла, но кое-кого почему-то выделяла и наблюдала. Ей, видимо, бросилось в глаза, что я на каждом вечере – в обновке. Но ведь это только мы между собой знали, что сегодня на мне Танькино платье, в следующий раз – умопомрачительная кофточка с плеча мамы другой Таньки, а в конце четверти на школьном вечере я уже порхаю в своем наряде. Видимо, своими впечатлениями директриса как-то поделилась с директором второй школы, по «совместительству» приходящимся ей мужем. Во второй школе работала моя мама. И вот однажды между ними случилась какая-то пустяковая стычка, и Виталий Кузьмич  выговорил своей подчиненной, к слову, заметно старшей по возрасту, что не дело так наряжать дочь-старшеклассницу, а самой весь учебный год пребывать в одном костюме. Самое смешное, что мама моя тогда уверовала в достоверность сказанного и выговорила это мне. На самом деле лучше всех в классе одевалась та самая затонская красотка, с которой мы уже в первой четверти подружились и дружим по сей день. Помню, как ее впервые вызвали к доске. В классе повисла осязаемая тишина – будто все затаили дыхание. Голос у Тани С. (Семиной) оказался необычайно красивым, мелодичным и с каким-то ненашенским акцентиком. Вот она стоит перед классом в очень коротком школьном платье ( мы тогда даже мысли не допускали ни о каких там «мини»), фартучек туго перетягивает талию. Копна светло-русых вьющихся волос заплетена в косичку. Прелесть, как хороша, даже очки ее не портят. Так вот, когда мы неожиданно подружились, оказалось, что мама у новой подруги замечательно шьет, хотя по профессии зубной врач. А еще очень хорошо готовит и всем этим премудростям ненавязчиво, а как бы походя, обучает дочь. Моя мама ни шить, ни  готовить особо не умела. Рано оставшись без матери, не получила в семье этих навыков, ну и мне не передала. Шить я никогда не любила, домоводство терпеть не могла, но от свой подруги научилась многому. Кстати, до сих пор получаю от нее отличные советы по заготовкам, по ведению домашнего хозяйства. Так вот о нарядах. Таньке С. легко было быть модницей, потому что ее обшивала мама, да и самой ей ничего не стоило за пару дней сварганить потрясное платьишко, которое на очередной школьный вечер передавалось в прокат мне. Так складывались легенды о моем «гардеробе» в узком директорском кругу.

Очень скоро предпочтение общешкольным не очень частым вечерам мы стали отдавать классным посиделкам по воскресеньям. Повод был – коллективно каждый месяц отмечали дни рождения, а иногда и дважды. Готовили сладости, покупали конфеты, пили чай. А потом – танцы. Клавдия Георгиевна тоже любила потанцевать и предпочитала это делать с самым высоким и красивым парнем. Ленька выглядел старше своих лет: статен, серьезен и плевать хотел, что полкласса девчонок увивается за ним. И вдруг мы стали замечать, что они с «Клашей» симпатизируют друг другу. К концу учебного года из мухи раздули слона. Не мы, а педагоги, и поэтому в 10 классе Клавдию Георгиевну отстранили от классного руководства, а часть ребят, в их числе и Леньку, и мою подругу Таню С. перевели в параллельный класс. В общем, «симпатизеров» оградили от встреч взглядами во время уроков и от греха подальше. Все наши препирательства со школьной администрацией, протесты и срывы уроков, походы в гороно, письмо в областную газету ни к чему не привели. Наше вольнодумство задушили на корню, призвав в помощники родителей. Кипиш был совершенно зряшный. Уж мы-то это знали доподлинно. Учились тогда во вторую смену, и уроки иногда заканчивались поздно вечером. Классная, случалось, провожала Леньку домой, он провожал ее. Мы за ними следили. Был такой грех. Развлекались, играя в сыщиков. От общеклассного бдительного ока скрыться невозможно. Впрочем, они и не скрывались. Все отношения на виду, на глазах у всех. Да, симпатия была, а быть ее не должно, потому что не должно быть и все тут. Учительница и ученик. У нее – муж, директор соседней школы, двое детишек. Сейчас мне кажется, что ее увлечение старшеклассником возникло от скуки, обыденности и серости жизни. А хочется праздника сегодня и каждый день, ответного блеска в глазах. И тайны, о которой знают все. Может быть, у Леньки это была первая влюбленность. Но пионерская. Мы тогда, в девятом, все были в кого-то влюблены, всем кто-то нравился. Леньке нравилась Клавдия Георгиевна и что? Мы были куда целомудреннее нынешних пятнадцатилетних и о многом, что на практике знают сверстники 21 века, тогда понятия не имели. Даже в теории. Я, например, не помню ни одного случая, чтобы наши мальчишки ругались матом при девчонках. А уж девочки тем более. Приобнять позволялось только в медленном танце, за что потом нам выговаривала прямо на уроке наша прямолинейная географичка.

Я девятиклассница

Я впервые влюбилась в 7 классе. Взаимно. Сидели за одной партой, дарили друг другу подарочки. А к девятому классу мне уже никто не нравился, хотя поклонников оказалось сразу трое. Один это афишировал слишком открыто. Сидел за партой у стены на противоположном ряду и просто глаз не спускал. Провожал домой. Молча. Потому что я с ним не разговаривала. Часами просиживал на ларе с картошкой в общем коридоре нашей коммуналки, ожидая, что, может, я куда-то пойду. Тетя Женя, Танькина мама, его жалела: «Боря, чего ты тут сидишь, заходи к нам». Боря отказывался, оставаясь на своем посту картофельного сторожа. Видимо, уже в отместку, он неожиданно стал ухаживать за девчонкой из параллели. Его отсутствие на ларе с картошкой совершенно меня не тронуло, даже наоборот, принесло облегчение. Но на школьных вечерах он предпочитал танцевать со мной, да и девчонку ту быстро оставил. Она, влюбившись, пережила серьезное потрясение. Год спустя, на выпускном, когда вдруг самый красивый мальчик из параллельного класса не отходил от меня ни на шаг, Борька очень переживал, почти плакал, а моя подруга Таня Т. его утешала, уговаривала плюнуть, обещала серьезно поговорить со мной. Я думаю, именно тогда, на площади над рекой, когда они сидели на скамеечке с моей подругой и его утешительницей Таней Т., Борька осознал, что без взаимности не может быть никакой любви. Много-много лет спустя мы встретились на автобусной остановке. Он узнал, но не подошел и даже не кивнул. А я подумала: «Боже, какой стал старый!» И тоже не поздоровалась. Женился Борька рано, давно живет в другом городе. Развелся. Двое взрослых детей.

Почти такая же история приключилась с Ленькой. Он сразу после выпускного уехал на север области, вступил в брак самым первым из одноклассников, еще до армии. Жена последовала за ним к месту службы. Учился лучше многих, а высшего образования почему-то не получил. После трагической гибели уже взрослого сына жена от него ушла, хотя между ними была большая любовь и крепкая семья. Историю его жизни я узнала совершенно случайно, в поезде от попутчицы, которая оказалась близкой подругой бывшей жены Леонида.

Татьяна Вылегжанина

На фото – наш 9 «а», в центре наша самая классная классная. Я девятиклассница.

См. также:
"Школьная страна. Начало"
"Школьная страна. Когда я была пятиклассницей"