И есть в ней следующие строки: «Когда-нибудь, когда я стану большим, проживу целую жизнь и облетаю все небо, я напишу книгу жизней (песен, в сущности?) таких, как я, удачников и счастливцев». Ровно спустя полвека увидела свет книга Леонида Николаевича Рахманова «Люди – народ интересный». Она о детстве и юности, о впечатлениях молодости, о родном Котельниче и совсем о другом времени.

В книге есть глава «Мосты». Вот и мы сейчас перебросим незримый мостик из нашего времени, в то, давнее. И вернемся обратно. Мостов в жизни писателя было множество, но «индустриальным щеголем» он называл самый любимый, железнодорожный мост через Вятку. Построили «щеголя» еще до рождения писателя. Строительство началось в 1903 году и закончилось в 1905. Совершенно немыслимые сроки! При тогдашних технических возможностях и при таком качестве работ, о которых можно только мечтать. Мост заменяли на новый 13 лет назад, но как говорили мостовики, с которыми мне довелось не однажды разговаривать, «индустриальный щеголь» мог бы спокойно нести свою службу еще лет двадцать.

Уезжая в Ленинград, Рахманов взял с собой еще дореволюционную открытку своего любимца. Фотографию котельничского железнодорожного моста он хранил всю жизнь. Такую свою привязанность писатель объяснял тем, что мосты для него символизировали связь между прошлым и настоящим. Еще он писал, что люди уходят, а мосты остаются.

Увы, мосты тоже уходят. Исчез в самом начале ХХI века и его любимец. Железнодорожный мост в пять пролетов был, пожалуй, главной достопримечательностью города. И вот что интересно. Когда в конце девяностых строили новый мост, старые пролеты убирали не сразу, а друг за другом, и пока шли подготовительные работы по установке новых конструкций, движение поездов осуществлялось по мосту, состоящему из трех старых пролетов и двух новых. Такое вот символическое рукопожатие веков: столетия уходящего и наступающего. Кстати, при разборке старого моста строители применили новую технологию, которая в Котельниче была применена впервые. Пролеты не разбирались, Их целиком методом направленного взрыва ссаживали на лед. Работы вел прораб Петр Николаевич Москаленко, и наш мост в его трудовой биографии был пятидесятым по счету.

Течет время, и река детства давным-давно смыла с песка следы босых ног будущего писателя Леонида Рахманова. Не берусь судить, стал ли автор счастливцем, как о том писал в свои двадцать лет, но человеком он был вольнолюбивым, независимым, а поэтому вряд ли счастливым. Его жизнь совпала с годами репрессий, обмана, когда даже порядочному человеку вынужденно приходилось называть белое черным и черное белым. Наверное, поэтому Рахманов надолго, на десятилетия, замолчал, решив, что это меньшее из зол. Зато выпестовал таких писателей-вольнодумцев, как Битов, Конецкий. Именно от него они получили заряд вольности. Писатель и друг Рахманова Глеб Горбовский говорил: «Облик Леонида Николаевича, независимое и достойное его поведение убедили меня в том, что можно достойно прожить любую эпоху».

Татьяна Вылегжанина.