Белая и пушистая псина среднего размера. Кормили ее всем домом. И к дому она была привязана без всякой цепи намертво. Ее невозможно было вызвать со двора прогуляться за компанию. Она всех любила, но никого не сопровождала. Прожила очень долгую жизнь. И ещё бы жила,если бы ее не укусила в шею крыса.
Через несколько лет у нас с моей школьной подругой и соседкой по коммуналке, тоже Танькой (кстати, в доме проживали пять Татьян, постарше и помоложе нас) появилась собаченция замечательной красоты: лохматая, глаз не видно, помесь болонки с кем-то. Назвали Венерой. Эта собака отличалась игривостью и преданностью. Она нас сопровождала везде. Умудрялась незаметно проникнуть в автобус, заявиться в школьный класс, в кинотеатр. На пляже все покатывались со смеху, когда мы надевали на Венерку темные очки и завязывали морду платочком. В таком виде собаченция с удовольствием шествовала с нами поближе к воде, где мы устраивались на привычном месте.
Народу на вятском пляже пребывало, как на черноморском побережье. Спустя много десятилетний мой старший сын вдруг разместил на КОТЕЛЬНИЧ.info неожиданно к нему попавшее фото того периода, и я с изумлением узнала на нем себя, четырнадцатилетнюю, и нашу Венерку.
У Венерки был один крупный недостаток. Она любила охотиться...на кур. И охотничий азарт неизменно проявлялся при виде гуляющих пеструшек. Смертельных исходов не случалось. Мы успевали отнять жертву у охотницы, но однажды произошло непоправимое. Ладно бы дома, в городе, а то в деревне, расположенной в глухом свечинском лесу. Я тогда проводила каникулы у любимой тётушки Людмилы и неродной бабушки Дарьи, а подруга Танька оставалась в городе.
Соседка по коммуналке тетя Ксения, которую некоторые взрослые нашего дома недолюбливали и за глаза называли "рыжая", пригласила мою подружку за ягодами в деревню ее молодости, где ещё оставались знакомые по Коммуне. Именно там, в этой Коммуне, в конце 20-х годов Ксения Митрофановна познакомилась со своим будущим мужем Иваном Владимировичем. Как тогда было заведено в молодежной революционной среде, официального брака они не признавали и свои отношения оформили много позднее, перебравшись в Котельнич. К моменту описываемых событий хронический легочник Иван Владимирович уже умер, а Ксения Митрофановна летом буквально не вылезала из леса. Много раз мы бывали с ней за рекой за грибами, а вот за клюквой на Марию Веретию (по сей день не знаю, где это болото) она уже отходила. Остались только рассказы, какое это богатое клюквой болото и что добирались до него пешком целый день, ночевали, а с раннего утра брали ягоду. Корзину ставили в рюкзак и в обратный путь с грузом.
На ягодное приглашение моя подружка согласилась с лёгкостью. Поехали с автовокзала до Шмелево и только в автобусе обнаружили под ногами забившуюся под сидением псину. Венерка была хитрой и смышлёный собакой: пробралась в автобус так, чтобы никто не заметил. Обычно, если ее выгоняли с задней двери, она успевала запрыгнуть в переднюю и спрятаться, не обнаруживая себя до самого выхода того, кого сопровождала на этот раз.
От Шмелево до коммунарский деревни шли пешком километров семь через лес. По пути встречались небольшие деревушки. В те времена их ещё не причислили к неперспективным и не упразднили. И вот в одной из этих деревень прямо в придорожной пыли гуляли куры. Охотничий азарт мгновенно взыграл в нашей псине и та, схватив в пасть белую хохлатку уже мчала с добычей в обратном направлении. Танька бросилась за ней. Коммунарка Ксения Митрофановна испуганно закричала: "Таня, вернись!" На шум выскочил куриный хозяин, почему-то с топором, и погнался за беглянкой, вопя на всю округу: "Отдай курицу, убью заразу! Или плати 25 рублей!" Торг продолжался в процессе погони. Танька, тринадцатилетняя девчушка, не переставая бежать, отговаривалась, что столько у нее нет. Мужик не отставал и уже требовал и деньги, и куру, и голову собаки.
Поняв, что с мужиком не сторговаться, моя подружка приняла верное решение: "Венерка, быстро, бежим!", - и ускорила темп улепетывания из опасной зоны. Собака махнула хвостом на добычу, выплюнула полудохлую курицу на дорогу и помчалась за опередивший ее хозяйкой. Издалека ещё доносился тревожный крик соседки: "Таня, вернись!" Таня не вернулась.
Неделю спустя, когда я вернулась из гостей и мы устроились на скамеечке под черемухой в нашем дворе, Венерка, как обычно, улеглась рядом на травке, подружка со всеми подробностями рассказала мне эту историю. Страшновато ей было идти по незнакомому лесу в наступающих сумерках, проситься на ночлег к незнакомым людям, а утром голодными возвращаться домой с пустой корзиной. Ягоды, понятное дело, достались Ксении Митрофановне. Я и по сей день, много лет спустя, не возьму в толк, почему соседка не бросилась вдогонку за беглянками, а лишь прокричав вслед, двинулась дальше. В противоположную сторону.
С Венеркой мы не расставались вплоть до окончания нами школы. Потом ее отдали в частный дом дальним родственникам моей подруги.
Таня более не обзаводились собаками, а у меня впереди ещё несколько рассказов - о мудрейшем красавце Цезаре, о грустной судьбе любившего музыку Лорде, о славном рыцаре и охраннике Джиме, которого соседи нарекли Москвичом. Потому что родился он в столице, прибыл поездом Вятка и навсегда полюбил деревню и привольную деревенскую жизнь.

Татьяна Вылегжанина